Звездный мальчик
Когда он родился, в тот самый час, миг погасли все звезды во вселенной. Все, кроме одной — Солнца. Никто не знал, не мог знать почему это произошло. И даже если бы были где-то боги, они не смогли бы ответить на этот вопрос. В тот самый миг, когда он сделал первый вздох, все небесные тела прекратили излучать свет, будто он, названный Альмагестом, похитил их души, впитал их суть, превратив их в безжизненные глыбы.
Но людям сложно постичь суть небесных явлений, и они даже не заметили, что звезды отдали жизнь странному мальчишке. Не заметили потому, что звезды слишком далеко, и их посмертный свет все еще доносился до Земли. Люди видели светящиеся точки в небе, но не ведали, что источники этого света уже мертвы.
Альмагест рос самым обыкновенным мальчишкой: веселился, грустил, играл, дружил, проказничал. И был бы он самым обыкновенным, если не одно обстоятельство.
В том нежном возрасте, когда граница детского восприятия разрывает грани привычного, когда уже видны просторы жизни, но еще не видны преграды, когда юные создания начинают все больше мечтать и строить далекие, как сами звезды, планы, Альмагест однажды взглянул на ночное небо, и что-то внутри сжалось. Что-то начало ломаться, раскалываться, рассекая осколками саму основу мировоззрения. Как удар молнии внезапно к нему пришло осознание, что звезд больше нет. Что он, Альмагест, один во всем мире знает, что они погасли.
Его начали раздражать влюбленные парочки, обещания звезд с неба, нежности. Это все вдруг стало казаться ему ложным. Ему подумалось, что все эти слова — только звездный свет, за которым нет ничего. И он решил, что будет жить только ради самой жизни, олицетворением которой для него стало солнце. Он начал играть с чувствами других. Добиваясь своих целей, он не обращал внимания на боль, которую причиняет людям. Он считал, что этой боли не может быть, как и тех чувств, которые он отвергал, над которыми надругался. Он знал, что если люди принемают свет за небесные тела, то и его игры будут принемать за чистую монету. Он смеялся над человеческой наивностью, не исключая при этом, что некоторые играют с ним так же, как и он с ними.
Он шептал на ухо «люблю» одному человеку, тут же выходил на балкон, и звонил другому с теми же словами. Потом отправлял смс третьему, чтобы назначить встречу на ночь. Он так непринужденно «любил» каждого второго знакомого, что, казалось, мог «любить» любого. И при этом быть любимым любым человеком.
Сотни «люблю» в постели и вне ее, слились в чувство презрения к человечеству. Презрения и жалости. И вот однажды, когда колличество сказанных Альмагестом «люблю» превысило колличество погасших звезд он увидел одного человека. Человека, переполненного ненавидимой им чувственностью и нежностью. Человека, который, казалось, не верил ни во что кроме любви. Альмагест долго наблюдал за ним издали, пытаясь его разгадать, но не мог. И тогда, ожесточенный осознанием того, что он не в силах понять человека, Альмагест подошел к странному светловолосому юноше. Он взглянул с его глаза, и в ужасе отшатнулся, отведя взгляд. Потом снова взглянул в сияющие глаза и нервно матнул головой, будто противясь какой-то мысли. Но светловолосый юноша только слабо кивнул и грустно улыбнулся.
Альмагест почувствовал, как на глазах его выступили слезы. Тяжелое осознание ударило в виски: «Солнца тоже нет. Оно погасло, когда родился вот этот светловолосый мальчишка».
— Значит… — начал Альмагест, но голос сорвался. — Значит жизнь обречена?
Слезы покатились по его щекам. Он жил ради самой жизни, но жизни больше нет. Все катится в пропасть мертвенной тьмы. Ему отчаянно захотелось кричать, или бежать, просто бежать без оглядки от этих мыслей и от этого человека.
— А я всю жизнь жил только ради звезд. Ради тех чувств, которые они пробуждают в человеке. Теперь я знаю, что их больше нет.
— Значит и для тебя эта встреча тоже горька… — прошептал Альмагест сквозь слезы, которые никак не мог унять.
Светловолосый улыбнулся.
— Нет-нет. Я очень рад. Ведь мы оба обрели. Эта встреча, она снава пробудила в тебе способность чувствовать. — грустно проговорил светловолосый.
— А в тебе?
— А во мне жизнь — мурлыкнул тот, и наградил Альмагеста теплым, как ласковое весеннее солнце, касанием руки. — Потому что ты всегда стремился к Солнцу. А я — всегда искал тебя, мой звездный мальчик.
Альмагест, казалось, почти успокоился, но слезы снова хлынули из глаз.
— Не грусти.
— Мне страшно…
Светловолосый нежно обнял дрожащего мальчишку, и тихо шепнул на ухо:
— Ну, что ты? Не бойся. Пока есть люди, которые по настоящему живут и любят, лучи Солнца и звезд не перестанут озарять холодную Землю…
____________________________________________
Они стояли обнявшись, с полным осознанием, что кроме как в них самих, нигде больше во вселенной нет ни любви, ни жизни.
Обсудить у себя
4
Но людям сложно постичь суть небесных явлений, и они даже не заметили, что звезды отдали жизнь странному мальчишке. Не заметили потому, что звезды слишком далеко, и их посмертный свет все еще доносился до Земли. Люди видели светящиеся точки в небе, но не ведали, что источники этого света уже мертвы.
Альмагест рос самым обыкновенным мальчишкой: веселился, грустил, играл, дружил, проказничал. И был бы он самым обыкновенным, если не одно обстоятельство.
В том нежном возрасте, когда граница детского восприятия разрывает грани привычного, когда уже видны просторы жизни, но еще не видны преграды, когда юные создания начинают все больше мечтать и строить далекие, как сами звезды, планы, Альмагест однажды взглянул на ночное небо, и что-то внутри сжалось. Что-то начало ломаться, раскалываться, рассекая осколками саму основу мировоззрения. Как удар молнии внезапно к нему пришло осознание, что звезд больше нет. Что он, Альмагест, один во всем мире знает, что они погасли.
Его начали раздражать влюбленные парочки, обещания звезд с неба, нежности. Это все вдруг стало казаться ему ложным. Ему подумалось, что все эти слова — только звездный свет, за которым нет ничего. И он решил, что будет жить только ради самой жизни, олицетворением которой для него стало солнце. Он начал играть с чувствами других. Добиваясь своих целей, он не обращал внимания на боль, которую причиняет людям. Он считал, что этой боли не может быть, как и тех чувств, которые он отвергал, над которыми надругался. Он знал, что если люди принемают свет за небесные тела, то и его игры будут принемать за чистую монету. Он смеялся над человеческой наивностью, не исключая при этом, что некоторые играют с ним так же, как и он с ними.
Он шептал на ухо «люблю» одному человеку, тут же выходил на балкон, и звонил другому с теми же словами. Потом отправлял смс третьему, чтобы назначить встречу на ночь. Он так непринужденно «любил» каждого второго знакомого, что, казалось, мог «любить» любого. И при этом быть любимым любым человеком.
Сотни «люблю» в постели и вне ее, слились в чувство презрения к человечеству. Презрения и жалости. И вот однажды, когда колличество сказанных Альмагестом «люблю» превысило колличество погасших звезд он увидел одного человека. Человека, переполненного ненавидимой им чувственностью и нежностью. Человека, который, казалось, не верил ни во что кроме любви. Альмагест долго наблюдал за ним издали, пытаясь его разгадать, но не мог. И тогда, ожесточенный осознанием того, что он не в силах понять человека, Альмагест подошел к странному светловолосому юноше. Он взглянул с его глаза, и в ужасе отшатнулся, отведя взгляд. Потом снова взглянул в сияющие глаза и нервно матнул головой, будто противясь какой-то мысли. Но светловолосый юноша только слабо кивнул и грустно улыбнулся.
Альмагест почувствовал, как на глазах его выступили слезы. Тяжелое осознание ударило в виски: «Солнца тоже нет. Оно погасло, когда родился вот этот светловолосый мальчишка».
— Значит… — начал Альмагест, но голос сорвался. — Значит жизнь обречена?
Слезы покатились по его щекам. Он жил ради самой жизни, но жизни больше нет. Все катится в пропасть мертвенной тьмы. Ему отчаянно захотелось кричать, или бежать, просто бежать без оглядки от этих мыслей и от этого человека.
— А я всю жизнь жил только ради звезд. Ради тех чувств, которые они пробуждают в человеке. Теперь я знаю, что их больше нет.
— Значит и для тебя эта встреча тоже горька… — прошептал Альмагест сквозь слезы, которые никак не мог унять.
Светловолосый улыбнулся.
— Нет-нет. Я очень рад. Ведь мы оба обрели. Эта встреча, она снава пробудила в тебе способность чувствовать. — грустно проговорил светловолосый.
— А в тебе?
— А во мне жизнь — мурлыкнул тот, и наградил Альмагеста теплым, как ласковое весеннее солнце, касанием руки. — Потому что ты всегда стремился к Солнцу. А я — всегда искал тебя, мой звездный мальчик.
Альмагест, казалось, почти успокоился, но слезы снова хлынули из глаз.
— Не грусти.
— Мне страшно…
Светловолосый нежно обнял дрожащего мальчишку, и тихо шепнул на ухо:
— Ну, что ты? Не бойся. Пока есть люди, которые по настоящему живут и любят, лучи Солнца и звезд не перестанут озарять холодную Землю…
____________________________________________
Они стояли обнявшись, с полным осознанием, что кроме как в них самих, нигде больше во вселенной нет ни любви, ни жизни.
Черно
5 февраля 2011 года в 21:05 #
0
